#маша гессен

[tomorrowusa]

There is an arrest warrant for Vladimir Putin by the International Criminal Court (ICC) for his genocide in Ukraine.

In limp retaliation, Russia has placed the judges of the ICC and journalists who have reported Russian war crimes on its own wanted list.

A journalist recently added to that list is Russian-American Masha Gessen.

Russia's Interior Ministry has added Russian-American journalist, writer, and outspoken Kremlin critic Masha Gessen to its wanted list. Gessen's name appeared on the ministry's list on December 8 without specifying what the journalist is wanted for. Media reports said earlier that a probe against Gessen was launched in late August on a charge of distributing "fake" information about Russia's armed forces. The charge stemmed from Gessen's interview with Russian journalist Yury Dud about alleged atrocities committed by Russian troops against civilians in Ukraine, the reports said.

In Russia these days, distributing "fake" information about Russia's armed forces actually means the opposite – reporting war crimes and genocide.

In 2017, Masha Gessen took part in a PBS Frontline series called "The Putin Files". Here is the extended version of Ms. Gessen's interview by Michael Kirk.

Here's an article at Literary Hub featuring an excerpt from Gessen's book The Man Without a Face: The Unlikely Rise of Vladimir Putin.

"A Small, Vengeful Man:" How Vladimir Putin Began His Iron-Fisted Reign Masha Gessen Chronicles the Early Days of Putinism in Russia

[mayferi-blog]

📚🗂Сделай вызов себе:

1. Эрик Кандель. В поисках памяти

2. Пенни Лекутер, Джей Берресон. Пуговицы Наполеона. Семнадцать молекул, которые изменили мир

3. Крис Фрит. Мозг и душа.

4. Джессика Снайдер Сакс. Микробы хорошие и плохие. Наше здоровье и выживание в мире

5. Арман Мари Леруа. Мутанты

6. Ник Лейн. Лестница жизни. Десять величайших изобретений эволюции

7. Иэн Стюарт. Истина и красота. Всемирная история симметрии

8. Алекс Виленкин. Мир многих миров. Физики в поисках параллельных вселенных

9. Нил Шубин. Внутренняя рыба. История человеческого тела с древнейших вр…

10. Джон Дербишир . Простая одержимость. Бернхард Риман и величайшая нерешенная проблема в математике

11. Шон Кэрролл. Приспособиться и выжить! ДНК как летопись эволюции

12. Нил Шубин. Вселенная внутри нас. Что общего у камней, планет и людей

13. Манжит Кумар. Квант. Эйнштейн, Бор и великий спор о природе реальности

14. Марк Чангизи. Революция в зрении

15. Мэтт Ридли. Геном

16. Норман Дойдж. Пластичность мозга

17. Митио Каку. Будущее разума

18. Н. П. Бехтерева. Магия мозга и лабиринты жизни

19. Ричард Докинз. Эгоистичный ген

20. Стивен Хокинг. Краткая история времени. От Большого Взрыва до черных дыр

21. Карл Саган. Мир, полный демонов. Наука — как свеча во тьме

22. Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке

23. Ричард Ф. Фейнман. Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!

24. Стивен Хокинг, Роджер Пенроуз. Природа пространства и времени

25. Фритьоф Капра. Дао физики. Исследование параллелей между современной физикой и мистицизмом Востока

26.Мэри Роуч. Кадавр. Как тело после смерти служит науке

27. Шинтан Яу, Стив Надис. Теория струн и скрытые измерения Вселенной

28. Карл Циммер. Эволюция. Триумф идеи

29. Оливер Сакс. Антрополог на Марсе

30. Ася Казанцева. Кто бы мог подумать! Как мозг заставляет нас делать глупости

31. Леонард Млодинов. (Нео)сознанное. Как бессознательный ум управляет нашим поведением

32.Альберт Эйнштейн. Мир, каким я его вижу

33.Филип Болл. Критическая масса. Как одни явления порождают другие

34. Билл Брайсон. Краткая история почти всего на свете

35. Джаред Даймонд. Ружья, микробы и сталь. Судьбы человеческих обществ

36. Ирина Левонтина. Русский со словарем

37. Джек Келли. Порох. От алхимии до артиллерии. История ��ещества, которое изменило мир

38. Маша Гессен. Совершенная строгость. Григорий Перельман: гений и задача тысячелетия

39. Дэвид Дойч. Структура реальности. Наука параллельных вселенных

40. Стивен Строгац. Удовольствие от x. Увлекательная экскурсия в мир математики от одного из лучших преподавателей в мире

41. Томас Кун. Структура научных революций

42. Джим Бэгготт. Бозон Хиггса. От научной идеи до "частицы Бога"

43. Пол Хэлперн. Коллайдер

44. Ричард Докинз. Капеллан дьявола. Размышления о надежде, лжи, науке и любви

45. Лиза Рэндалл. Достучаться до небес. Научный взгляд на устройство Вселенной

46. Митио Каку. Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение

47. Стивен Хокинг. Моя краткая история

48. Яков Перельман. Занимательная алгебра. Занимательная геометрия

49. Стивен Хокинг, Р. Пенроуз, А. Шимони, Н. Картрайт. Большое, малое и человеческий разум

50. Джордж Джонсон. Десять самых красивых экспериментов в истории науки

[tsitaetneak]

...эта книжка заставляет американцев думать иначе об Америке. Это я совершенно не имею в виду конспирологические теории о выборах Трампа, я имею в виду, что это книжка о том, как не случилась демократия. А эта мысль довольно близка к мысли о том, как демократия может перестать происходить.

Маша Гессен

[business-live]

Список научно популярных книг, которые достойны вашего внимания. Не секрет, что в наш прагматичный век научно-популярная литература становится все более востребованной, давая фору беллетристике всех мастей. Для тех, кто считает, что учиться никогда не поздно, мы составили список настоящих жемчужин в жанре научпоп. Эрик Кандель. В поисках памяти Пенни Лекутер, Джей Берресон. Пуговицы Наполеона. Семнадцать молекул, которые изменили мир Крис Фрит. Мозг и душа. Джессика Снайдер Сакс. Микробы хорошие и плохие. Наше здоровье и выживание в мире Арман Мари Леруа. Мутанты Ник Лейн. Лестница жизни. Десять величайших изобретений эволюции Иэн Стюарт. Истина и красота. Всемирная история симметрии Алекс Виленкин. Мир многих миров. Физики в поисках параллельных вселенных Нил Шубин. Внутренняя рыба. История человеческого тела с древнейших вр… Джон Дербишир . Простая одержимость. Бернхард Риман и величайшая нерешенная проблема в математике Шон Кэрролл. Приспособиться и выжить! ДНК как летопись эволюции Нил Шубин. Вселенная внутри нас. Что общего у камней, планет и людей Манжит Кумар. Квант. Эйнштейн, Бор и великий спор о природе реальности Марк Чангизи. Революция в зрении Мэтт Ридли. Геном Норман Дойдж. Пластичность мозга Митио Каку. Будущее разума Н. П. Бехтерева. Магия мозга и лабиринты жизни Ричард Докинз. Эгоистичный ген Стивен Хокинг. Краткая история времени. От Большого Взрыва до черных дыр Карл Саган. Мир, полный демонов. Наука — как свеча во тьме Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке Ричард Ф. Фейнман. Вы, конечно, шутите, мистер Ф��йнман! Стивен Хокинг, Роджер Пенроуз. Природа пространства и времени Фритьоф Капра. Дао физики. Исследование параллелей между современной физикой и мистицизмом Востока 26.Мэри Роуч. Кадавр. Как тело после смерти служит науке Шинтан Яу, Стив Надис. Теория струн и скрытые измерения Вселенной Карл Циммер. Эволюция. Триумф идеи Оливер Сакс. Антрополог на Марсе Ася Казанцева. Кто бы мог подумать! Как мозг заставляет нас делать глупости Леонард Млодинов. (Нео)сознанное. Как бессознательный ум управляет нашим поведением 32.Альберт Эйнштейн. Мир, каким я его вижу 33.Филип Болл. Критическая масса. Как одни явления порождают другие Билл Брайсон. Краткая история почти всего на свете Джаред Даймонд. Ружья, микробы и сталь. Судьбы человеческих обществ Ирина Левонтина. Русский со словарем Джек Келли. Порох. От алхимии до артиллерии. История вещества, которое изменило мир Маша Гессен. Совершенная строгость. Григорий Перельман: гений и задача тысячелетия Дэвид Дойч. Структура реальности. Наука параллельных вселенных Стивен Строгац. Удовольствие от x. Увлекательная экскурсия в мир математики от одного из лучших преподавателей в мире Томас Кун. Структура научных революций Джим Бэгготт. Бозон Хиггса. От научной идеи до «частицы Бога» Пол Хэлперн. Коллайдер Ричард Докинз. Капеллан дьявола. Размышления о надежде, лжи, науке и любви Лиза Рэндалл. Достучаться до небес. Научный взгляд на устройство Вселенной Митио Каку. Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение Стивен Хокинг. Моя краткая история Яков Перельман. Занимательная алгебра. Занимательная геометрия Стивен Хокинг, Р. Пенроуз, А. Шимони, Н. Картрайт. Большое, малое и человеческий разум Джордж Джонсон. Десять самых красивых экспериментов в истории науки

[falanster-spb]

Маша Гессен «Совершенная строгость. Григорий Перельман. Гений и задача тысячелетия»

В 2002 году российский математик Григорий Перельман опубликовал в интернете доказательство гипотезы Пуанкаре - одной из семи "задач тысячелетия", за решение каждой из которых американский Институт Клэя установил премию в миллион долларов. Однако триумфа не получилось: Перельман не стал играть по правилам математического сообщества, отказался от работы в лучших университетах и, в конце концов, не принял "Премию тысячелетия". Ученый заявил, что больше не занимается математикой и прекратил общение с внешним миром. Известный журналист и писатель, заместитель главного редактора проекта "Сноб" Маша Гессен исследует феномен Перельмана, основываясь на свидетельствах его учителей, коллег, одноклассников - и неопровержимых фактах. Книга Гессен не только четко и доступно объясняет, в чем суть прорыва, совершенного российским математиком, но и помогает понять логику гения и проникнуться к нему глубоким уважением.

Отрывок из книги — внутри поста

Глава 2.  Как воспитать математика

В середине 1960-х профессор Гаральд Натансон предложил одной из своих студенток, которую звали Люба, место в аспирантуре. Нельзя сказать, что этот шаг дался ему легко. Женщин в аспирантуру тогда принимали с большой неохотой, подозревая их в тайной склонности к деторождению и прочим несерьезным вещам, отвлекающим от науки.

К тому же Люба была еврейкой, а это означало, что профессор Натансон, приберегавший для нее место на кафедре, вынужден был интриговать, лавировать и заискивать. С точки зрения системы, евреи были еще более ненадежными, чем женщины. В послевоенном СССР изощренный антисемитизм имел силу негласного закона. Натансон, будучи евреем, преподавал в Ленинградском педагогическом институте им. А.И. Герцена - второразрядном вузе в сравнении с Ленинградским госуниверситетом - и оттого мог позволить себе покровительствовать евреям - студентам и преподавателям.

Правда, Любе было почти тридцать. Она уже была не в том возрасте, в котором женщины в СССР обычно выходили замуж и рожали детей. Натансон с удовольствием заключил, что она готова целиком посвятить себя математике. И оказался не так уж неправ: Люба и в самом деле была увлечена наукой. Тем не менее она отклонила щедрое предложение профессора, объяснив, что недавно вышла замуж и подумывает о ребенке. Люба рассказала, что уже приняла предложение стать учителем математики в ПТУ и теперь намерена оставить математическое сообщество Ленинграда лет на десять-двенадцать.

По советским меркам этот срок был ничтожным. Окраины Ленинграда только начинали застраиваться, и некоторые семьи перебрались из перенаселенного и обшарпанного центра в новые высотки в пригородах. Одежда и провиант, даже прескверного качества, по-прежнему были в дефиците, но промышленность потихоньку развивалась, и новоселы из пригородов теперь могли приобрести простейшие стиральные машины и телевизоры. Эти телевизоры, хотя и именовались черно-белыми, картинку давали серую, точно отображая унылую советскую действительность.

В общем, жизнь текла медленно. Гаральд Натансон продолжал преподавать в пединституте, перенаселенном и обшарпанном, когда Люба снова пришла на кафедру. Она состарилась и отяжелела. Люба рассказала, что за годы своего отсутствия она родила сына. Теперь ее Гриша подрос, пошел в школу и выказывает явные способности к математике. Он даже победил в районной математической олимпиаде в Купчине - районе новостроек, где они жили.

Следуя давней традиции математической преемственности, Гриша был готов начать с того места, где остановилась его мать. Эта история произвела на Натансона сильное впечатление: он и сам был из династии математиков. Его отец, Исидор Натансон, был автором канонического учебника высшей математики и преподавал в том же пединституте до самой смерти в 1963 году.

Сын Любы перешел в пятый класс, то есть уже мог начать серьезно заниматься. У Натансона уже был на примете преподаватель для Гриши. К нему профессор и отправил мальчика и его мать.

Так началось обучение Григория Перельмана.

* * *

Олимпиадная математика похожа на спорт куда больше, чем многие полагают. Здесь тоже есть клубы — математические кружки, есть тренеры — преподаватели математики, есть тренировки и, разумеется, состязания. Одних способностей для успеха мало: талантливому ученику нужен хороший наставник, команда, поддержка семьи и, разумеется, воля к победе. Невозможно сразу выделить будущих звезд.

Гриша Перельман пришел в математический кружок Ленинградского дворца пионеров осенью 1976 года. Он оказался гадким утенком среди других гадких утят. Гриша был полноват и неловок. Он играл на скрипке (его мать, которая обучалась не только математике, но и играла в детстве на скрипке, приглашала к сыну частного преподавателя). Когда Гриша пытался объяснить решение математической задачи, слов оказывалось так много, а речь текла так быстро, что понять почти ничего было нельзя. Он был на год младше других детей (только один мальчик в кружке был еще младше), но развит не по годам.

Гришин товарищ по кружку Александр Голованов одолевал программу двух классов за год и собирался закончить школу в тринадцать лет. Трое других мальчиков обходили Гришу на соревнованиях в первые годы его занятий. По крайней мере еще один из них - Борис Судаков, любознательный, энергичный мальчик (его родители, как выяснилось, были знакомы с семьей Перельманов), выказывал способности большие, нежели Гриша.

Как Судаков, так и Голованов были отмечены признаками одаренности. <…> Они боролись за первенство всегда и повсюду, и математика была лишь одной из многих вещей, приводивших их в восторг, одним из способов блеснуть умом и доказать свою уникальность. Гриша был любознателен, но молчалив, и для этих двоих истинным наслаждением было делиться с ним идеями. Сам же он подобное желание обнаруживал редко. Он водил дружбу с математическими задачами - крепкую, но глубоко интимную. Говорил Гриша в основном о математике, да и то чаще с самим собой. Случайный посетитель занятий маткружка не выделил бы Гришу среди других мальчиков. В самом деле, среди множества знакомых Перельмана (даже тех, кто встречался с ним позднее) я не нашла ни одного, который описал бы его как яркую личность. Никому не приходило в голову, что он может блистать. Перельмана описывали как чрезвычайно умного мальчика, предельно точного в словах и мыслях.

Природа мышления до сих пор остается во многом таинственной. Математиков можно разделить на две категории: алгебраистов, тех, кому проще справиться с любой задачей, сведя ее к числам и переменным, и геометров, которые воспринимают мир как совокупность фигур. То есть когда один математик видит формулу: a2 + b2 = c2 , другой видит геометрические фигуры. <…>

Александр Голованов, более десяти лет проучившийся с Гришей и иногда с ним состязавшийся, отзывался об однокашнике как о незаурядном геометре: пока Голованов вникал в суть геометрической задачи, у Перельмана уже было наготове ее решение. Дело в том, что Голованов был алгебраистом. Напротив, Борис Судаков, который проучился с Перельманом шесть лет, рассказывал, что тот мог свести любую проблему к формуле. Судаков был геометром; его любимым доказательством приведенной выше классической теоремы было графическое, не требующее ни формул, ни устных объяснений. Иными словами, каждый из этих двоих думал, что стиль мышления Перельмана радикально отличается от их собственного.

Судя по всему, Гриша Перельман работал над решением в уме, не прибегая к черновику. У него и так было чем заняться: он напевал про себя что-то, кряхтел, стучал об стол шариком для пинг-понга, раскачивался взад-вперед, выбивал карандашом ритм, водил ладонями по бедрам, пока брюки не начинали лосниться - и, наконец, потирал руки. Последнее означало, что решение найдено и его осталось только записать.

Впоследствии, даже когда Перельман стал заниматься топологией, он никогда не смущал коллег блеском своего геометрического воображения, однако неизменно производил на них впечатление глубокой сосредоточенностью, с которой он перемалывал задачи. Его разум походил на универсальный прибор, способный схватить суть проблемы. Дети в маткружке называли это свойство "дубинкой Перельмана" - это было воображаемое увесистое орудие, которое Гриша держал в уме до тех пор, пока не приходило время нанести решающий удар по задаче, всегда неотразимый.