flamarina - Tumblr blog

[flamarina]

The end of the Gold Bracelet (mafia-day Part 5)

Когда Гандхарва прострелил все замки и ворвался внутрь, Кубера уже успел спрятаться. Рефлекторно прихватил с собой заложницу, с которой разговаривал, и выругался про себя.

— Отвечай, где моя Шакунтала? — холодно процедил Гандхарва, оглядывая помещение и ища следы присутствия. Приподнял бровь, обнаружив стулья посреди комнаты.

— Будешь палить повсюду, никогда не найдёшь, — ответил Кубера. Гандхарва выстрелил в сторону его голоса. Из-под простыни показалась рука.

— Шакунтала!

Гандхарва бросился к стулу. Откинул простынь и обнаружил Брилитс. Выругался, бросился ко второму стулу.

Кубера, приказав заложнице номер три сидеть тихо, выстрелил. Гандхарва увернулся и схватил дочь, прячась за стеной. Его сердце в пятки ушло, когда он увидел на её голове запёкшуюся кровь. Но она была жива.

— Я тебя уничтожу!

Перестрелка началась. Агни привёл чистельщицу. Он и Аша не совались на поле боя, а тихо наблюдали со стороны.

— Мы пришли слишком рано, — сказала Аша. — Нужно подождать две минуты.

Вскоре шум утих, и они вошли. Но трупов не было. Кубера и Гандхарва лежали уставшие и связанные на полу, будто проиграли сражение с чудовищем. Тео была освобождена. Она оказалась доктором, а потому оказывала помощь Шакунтале и Брилитс. Агни хотел к ним подбежать, но услышал щелчок. На них с Ашей кто-то наставил пистолеты сзади.

— Внимание, это полиция! — объявила Лиз. — Группировка Золотого Браслета, вы все арестованы и имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде.

Босс был повержен. Повержен легендарный киллер. Бороться смысла не было. Полиция подослала в логово девочку под прикрытием. Девочка завалила всех. Для мафии это был самый настоящий удар под дых.

P.S. Шакунтала и Брилитс были успешно доставлены в госпиталь и получили квалифицированную медицинскую помощь, хотя их и их отцов арестовали.

P.P.S. У Тео вскоре проявился Стокгольмский синдром, и она помогла Гандхарве с побегом из тюрьмы.

P.P.P.S. Ни один человек, животное или растение смертельно не пострадали.

[flamarina]

The same as me (mafia-day Part 4)

Гандхарва перезарядил пистолет. Несколько шестёрок Золотого Браслета лежали у его ног, а кровь растекалась по асфальту как разлитое вино. Вдруг Гандхарва услышал шорох из-за угла и направил дуло в ту сторону.

— Кто бы там ни был, выходи с поднятыми руками.

Медленно и очень осторожно показалась женщина. У блондинки лицо было искажено страхом, поднятые руки тряслись, она смотрела взглядом загнанного зверя. Она всё видела. Он всё испортил. А испорченное выбрасывают.

— Прошу, не убивайте, — уверенным, но в то же время дрожащим голосом попросила Тео. — У меня дочь.

— Дочь, значит? — это заставило его опустить оружие. — У меня тоже.

Он подступил к Тео и посмотрел ей в глаза. Она сглотнула. Прежде чем она отреагировала, Гандхарва быстро залепил ей рот скотчем, схватил за руки и проделал то же самое. Свидетеля нельзя было просто так оставить. Но убивать он её передумал. Идеальным решением было взять её с собой. Да, взять мирного жителя и вломиться в гнездо Золотого Браслета.

[flamarina]

The choice (mafia-day Part 3)

Дон Кубера остался один в комнате с тремя девушками. Они были без сознания, но он самолично до этого проверял их пульс и дыхание. Дочку наркобарона накачали его же наркотой. Дочку смертоносного киллера огрели по голове. От греха подальше Кубера прикрыл их простынями, чтобы не бросались в глаза. А вот с третьей было что-то не так. Он наклонился и взял её за подбородок. И не мог в толк взять, зачем Сагаре понадобилось похищать школьницу. Кубера зачем-то похлопал её по щекам, и девушка начала приходить в себя.

— Где я? — очевидный вопрос. Лиз осмотрелась. Сначала осознала, что находится в каком-то подвале, потом оценила внешний вид похитителя и вся аж побледнела. — Только не говорите, это же мафия...

— Как много ты видела? — спросил Кубера.

— Ничего я не видела, — улыбнулась Лиз с натяжкой.

— Не убедила. Значит так, — Кубера поставил обе руки на спинку стула и посмотрел заложнице точно в глаза. — Предлагаю тебе выбор: я могу убить тебя прямо сейчас.

— За что?!

— Ты видела и знаешь слишком много. Ты зря в это ввязалась.

— Я не хочу умирать, — сказала Лиз. — Ни за что.

— Тогда второй вариант: ты присоединяешься к Золотому Браслету и работаешь на нас. Отличная перспектива, не так ли?

Она опустила голову, вероятно, чтобы подумать. И внезапно где-то рядом раздался взрыв.

[flamarina]

Three hostages (Mafia-day Part 2)

Кубера поправил свою шляпу и выпустил дым изо рта, переводя взгляд на заложниц без сознания. Три стула, три девушки. Это были дочь Гандхарвы, дочь местного наркобарона, с которым дон Золотого Браслета был не а лучших отношениях, и ещё какая-то неизвестная деревенская девочка. Сагара вкрадчиво заглядывала Кубере в глаза, ожидая похвалы, ведь это она доставила их ему. Агни неуверенно сновал под стенкой.

— И что же это такое? — поинтересовался Кубера.

— Наши заложницы, разве Вы не рады?

— Нет, что ЭТО такое? — он показала на Шакунталу. — Ты хоть знаешь, кто она? Ты хоть знаешь, кто такой Гандхарва?

— Нет. А ты мог бы и повежливее, — буркнула она. — Я тебе не шестёрка.

— Только не говори, что ты оставила наше клеймо на месте похищения...

— Оставила. Следуя твоим правилам. И?

— Он убьёт всех на своём пути, — сказал Кубера. — Спрячь её где-нибудь. Скорее. А ты чего застыл, Агни?

— Понимаешь, — он отлип от стены и сделал шаг навстречу дону. — Это как-то неправильно.

— А ты думал, что присоединиться к мафии как-то сочетается со словом «правильно»?

— Нет, но похищать Брилитс...

Кубера вздохнул. Агни был приманкой. Мутил с Брилитс около года и, скорее всего, сам влип по уши и влюбился. Возможно, Кубера ошибся с выбором. Да, похищение удалось, но теперь главное, чтобы до выкупа Агни не решил спасти свою драгоценность.

— Агни, у меня к тебе чрезвычайно важное поручение, — Кубера положил ему руку на плечо и посмотрел в глаза. — Нам вскоре понадобятся чистельщики.

[flamarina]

Johndharwick (mafia-day Part 1)

Историю о легендарном киллере знают многие. Годы и годы он безжалостно расправлялся со своими жертвами, будь то за деньги или ради собственного удовольствия. Но потом он решил оставить бизнес, и всё ради женщины. Она подарила ему долгожданный покой и умиротворение. Она подарила ему незабываемую страсть и утешение. Она подарила ему дочь в конце концов, которую он любил всем своим сердцем. Шакунтала была его гордостью, единственным, что осталось после смерти его жены, и поэтому Гандхарва оберегал её всеми силами. Но не уберёг.

Однажды Шакунтала была похищена у него прямо из-под носа. На месте похищения был оставлен знак мафиозной группировки — золотой браслет — с которой Гандхарва некогда имел дела. Поэтому он достал из глубокого ящика своё запылившееся оружие и пошёл по следу.

[flamarina]

My too little daughter

Когда Касак наблюдал за дочерью, его сердце кровью обливалось.

Её мать была единственной в своём роде настикой женского пола из клана Вритра и скоропостижно скончалась. И пускай Агвен была рождена всего лишь четыре года назад и до сих пор говорить не умела, Касак уже начинал беспокоиться.

Люди стареют быстрее, чем халфы. И когда его малышка закончит школу, его лицо уже покроется морщинами. Ему придётся ждать долго её первое слово. И если её первым вопросом будет: «Папочка, ты же меня никогда саму не оставишь?» — то он не уверен, сможет ли он соврать дочери в лицо без доли сомнения.

А что, если он оставит её слишком рано? Не увидит первых шагов, не сможет отвести в школу? Не выбьет дурь из недалёкого потенциального жениха.

Касак проводит пальцем по щеке Агвен. Все младенцы плачут, а она нет, спокойная. Её не нужно убаюкивать, она засыпает сам��. Он понимает, что в его памяти она навсегда останется ребёнком. Но Касак не жалеет, что взял в жёны суру. Потому что теперь у него есть то, что он любит несмотря ни на что. И он благодарен, что может чувствовать любовь и дарить её близким, пусть даже не получая ничего взамен. Потому что такова природа человека.

Касак целует Агвен в детскую щёчку, и по ней медленно скатывается отцовская слеза.

[flamarina]

My Goddess

Агни очень внимательно смотрел на Брилитс. С момента призыва прошло очень много лет, и друг друга они знали очень хорошо, однако Агни никогда не надоедало любоваться ей. Каждый её шаг, словно по воздуху, каждый взгляд был пронизан чем-то глубоким и невообразимым. Агни считал, что она красивая, что её движения очень грациозные и что Брилитс в целом само совершенство.

— Благодарю, — улыбнулась она.

— Ты снова читаешь меня?! — удивился Агни. — Это нечестно.

Она улыбнулась, и её волосы огнём поползли по плечам. Агни опять забылся и залюбовался ею. Услышав его мысли, богиня аж покраснела. И подумала, как же хорошо, что взгляд работает только в одну сторону. Потому что если бы только Агни знал, о чём она сейчас думает... Он бы отозвал её обратно в мир богов. Или занялся бы тем, чем жрецы и богини доселе ещё не занимались...

— Не нужно больше, — попросил Агни. — Не читай.

Конечно, она знала ответ. Но всё равно не удержалась и спросила:

— Почему?

— Потому что всё это я могу сказать тебя просто так, — Агни улыбнулся лучезарно.

Брилитс почувствовала прилив жара и смущения. В следующую секунду она испарилась, оставляя за собой маленький огонёк. Агни засмеялся и подумал о том, что ради этой богини он не напрасно отдал годы своей жизни.

[flamarina]

Сон или реальность

      Буря стихает, ночь заканчивается, а на смену ей приходит рассвет. Постепенно всеобщая смута рассеивается, и город наполняется настороженным спокойствием. Атера больше не столь неприступна, как раньше. Тревога поселилась в сердцах горожан. Тревога в сердце у жрицы.

      Брилитс снова не может уснуть. Уже четвёртую ночь не смыкает глаз. Она встаёт с постели, укрытая одеялом, и становится у окна. Ведь говорят, если посмотреть в него, то тревога рассеется. Но с Брилитс такое не срабатывает.

      Она видит её. Видит в каждом прохожем, за каждым окном, в каждой макушке переливаются её синие волосы. Брилитс замечает вновь, и глаза её распахиваются шире: то ли от страха, от недоверия, то ли от воспоминаний о той ночи, которые захлёстывают. И ноги подкашиваются, а когда Брилитс снова приходит в себя и посылает приближённых привести с площади подозрительную особу, становится поздно. Потому что этого человека словно никогда и не существовало. Человека ли?

      Длинные синие волосы щекочут шею, а пальцы смыкаются на ней и давят до синяков, до хрипа, когда сопротивление полностью бесполезно. Такие сны снятся Брилитс последние ночи, и как она ни пытается сберечь самообладание, всё зря. Тем более тогда, когда сны приобретают совсем другой смысл, и пальцы незнакомки уже не убивают, а ласкают губы жрицы.

— Что за бред, в конце концов?! — просыпается она в холодном поту, но притрагивается к губам, чтобы проверить свои ощущения. Щёки алые, как и волосы. — Я ведь совсем не…

«Такая. Именно такая, королевишна», — звучит в мыслях. — «И ты не сможешь заснуть ещё очень долгое время. Но ты не бойся. Скоро всё закончится. Я приду за тобой».

      Что бы это ни значило, от этого Брилитс не по себе. И не только ей одной. Окружающие беспокоятся, что жрица стала часто затворять окна и двери, безвылазно сидеть на своей кровати. Заболела, наверное? Ага, ещё как.

— Доставлен подозрительный человек.

      И эти слова принуждают её наконец покинуть свою зону комфорта и показать обеспокоенное лицо. В храм огня завели чужака, и стены словно накренились от напряжения. Брилитс вышла лично убедиться, в чём же «заподозрен» этот человек. И она убедилась. Узнала её с одного взгляда. Пусть оскал не тот, не та одежда… Пусть это, в конце концов, мужчина! Но эти кровавые глаза ни с чем не спутаешь.

— Давно не виделись, — нарочито сказано по-дружески, но с нескрываемой враждебностью.

      Брилитс тут сама. Она сказала всем уйти, оставляя их один на один. Это, быть может, неразумно. Но зато жрица знает, что, по крайней мере, один из всех сможет прийти на помощь, если Брилитс почувствует что-то неладное. И Сагара усмехается, одним широким шагом преодолевая дистанцию между ними.

— Помнится, этим утром, — сглотнула жрица, наблюдая за мужчиной. — И вчерашним, и позавчерашним… Кто-то ежедневно стоял под окнами. Так почему явился только сейчас? За чем?

— За тобой.

      И Сагара делает внушительный рывок, хватая её за волосы и опуская почти что на колени. Сагара не терпит, когда стоят во весь рост.

— А я не пойду, — Брилитс не сдаётся, хоть и трудно устоять перед лицом такого натиска, хоть и больно, и страшно, и она одна. Но она пытается преодолеть свой страх, чтобы уже избавиться от всех этих кошмаров и дрожи во всём теле, когда с утра просыпаешься в холодном поту. Если победить в реальности, получится и во сне, не так ли? — Hoti agni!

— Ах так? — Сагара с лёгкостью уворачивается и валит её на пол, пользуясь своим превосходством над человеком. И всё же ей кажется, что жрица недостаточно сопротивляется. — Ты что же это, королевишна, поддаёшься мне? Считаешь, я слабее тебя?

      Брилится не реагирует, пытается вырваться из хватки, но всё тщетно. Руки бессильно падают, и она просто разводит их в стороны, чтобы отдышаться. Сагара победно ухмыляется.

— Ну что, давай, души меня, делай, что хочешь, как во всех этих снах, — выдыхает Брилитс. — Всё равно… У меня больше не осталось сил… Ты победила. Так добей меня.

      А он не пришёл. Неужели он даже не почувствовал, что Брилитс угрожает опасность? Или она просто в слишком плохом состоянии, чтобы использовать её силу для перемещения?

— Ха, так я тебе снилась, — Сагара на секунду ослабляет хватку, но Брилитс не успевает этим воспользоваться и оказывается поднятой над полом. Сагара держит её за воротник одной рукой. С такой силой она бы уже давно могла прибить Брилитс, так почему играет в эти игры? — Забавно. А не расскажешь ли, что там было?

      Надо ж ей как-то развлечься прежде, чем убить жертву. Брилитс вспоминает сны, которые появились сразу после их первой встречи: жестокие, кровавые — будущее, которое её ожидает сегодня. Жрица ненавидит сны, потому что они сбываются. А потом вдруг вспоминаются последние, такие горячие и нереалистичные, что вгоняют Брилитс в краску. Хотелось бы, чтобы эти никогда не…

— Молчишь? Ну и ну, — Сагара складывает руки на груди. Брилитс твёрдо намерена никогда и ни за что не рассказывать ничего, но следующие слова просто выбивают у неё почву из-под ног. — И не говори — я и так всё вижу.

      И тут даже божественного «взгляда» не нужно — у жрицы всё на лице написано. И это так забавно, что Сагара позволяет Брилитс легко встать на ноги, а её немного пошатывает от шока. И только для того, чтобы снова с ног свалить.

— Беги, если осмелишься, — шепчет Сагара. Брилитс стоять не может, что уж говорить о побеге. — А если нет, то подойди ближе и сделай так же, как во сне. Тогда я сохраню тебе жизнь.

— Да ни за что. Лучше убей, чем… Я не стану унижаться перед сурой. Я не собираюсь шагать в ад.

— Ты уже в аду, милая.

      Сагара берёт за ворот и нагло притягивает к себе, заламывая руки, чтобы избежать сопротивления. Она позволяет себе всё, что хочет, и всё, что может хотя бы малость обезоружить Брилитс. И глубокий поцелуй оказывается весьма успешной тактикой в этом деле. Жрица едва ли не падает. Почему-то сегодня сбываются все её сны.

— Но это ещё не конец, — продолжает Сагара, отступая. — Сегодня я оставлю тебя в покое, но я буду приходить снова и снова. Ты не забудешь меня, пока не сойдёшь с ума. Так что всё только начинается. Жди меня в скором времени.

— А если я запру все двери на тысячи замков? — глотая слова, с надеждой говорит Брилитс.

— Но сердце ты своё запереть не сможешь.

      Она менялась, становясь то мужчиной, то женщиной. Её синие волосы сливались с вечерним небом, когда она стояла в окне и смотрела на площадь. И проделала шаг к краю, но Брилитс знала, что Сагара не разобьётся. Силует исчез, и лишь тогда Брилитс… Нет, даже тогда она не смогла вздохнуть с облегчением.

      Она единственная, кто сегодня разбился.

[flamarina]

Большое спасибо за прекрасный перевод!

This is the first time I’m doing translations from Russian into English, and it turned out to be more difficult than translating from English x). So I’d be glad to receive suggestions and corrections from English-speaking fans. This fic is originally written by flamarina for Day 3 of Kuberafest. Enjoy ^^

                                                                                                      — chikoryjelly

Bricks

Kindergarten teachers hate winter. Why, one could ask? Because at this time of year calm and quiet little boy Gan loves throwing icicles at other kids. He climbs the fence up to the roof and throws ice sticks right from there. He hits Sagara mostly. However, Sagara won’t be silent. She cries and screams hysterically, then asks her dad Ananta to beat Gan. But Gan just makes faces and then becomes calm and quiet again, and nothing could be said against him.    

Sagara takes her revenge. She knows for sure that there are two nice girls from the other group, Menaka and Shakun, playing house all the time, and Gan likes both of them. She teases him by saying that these two will be moved to another kindergarten soon. Gan weeps and just throws snowballs at Sagara even more furiously.

Agni likes playing snowballs until he doesn’t have to play it with Gan. Gan is naughty and well-aimed, so Agni ends up wet from head to toe every time he plays with him. He burrows into his large orange jacket. Sometimes he burrows his girlfriend Brilith into the jacket with him. But it’s too hot and its color is awful, so she runs away from Agni. He chases her, pelting her with snowballs with a great pleasure.

Keep reading

[flamarina]

Боги общежитий

      Просто удивительно, как студенты ещё общежитие не разнесли. Если учесть то, как часто дрались соседи по комнате Агни и Ганд, не поделившие краны холодной и горячей воды в душе. Они строили подлянки, и когда один шёл мыться, второй включал в раковине определённый кран. Было дело, полуголые, только-только из душа, они бегали друг за другом по коридорам с мокрыми полотенцами и дрались. Студенты, здоровые лбы, ну ёлки-палки.

***

      Звёзды в небе были яркие. Парни повылезали из своих тёплых и не очень постелей, кто-то даже сделал чаю. Чандра зловещим шёпотом стебал Агни и Ганда, которые снова устроили стриптиз. Агни отмалчивался, Ганд тихо пил и мечтал об утре и скорой встрече со своей девушкой. Касак, выгнавший всех на воздух, храпел за стенкой. Сон не складывался. Юность пролетала.

***

— Романтика, всё-такое, я конечно понять могу, Рэн, — бурчала Рана, выглядывая из окна. — Но какого же чёрта ты посреди ночи пробрался в женскую общагу и разбил мне стекло своим проклятым камнем?!

— Не рассчитал! — крикнул парень снизу, на что Рана поднесла палец к губам и слёзно попросила заткнуться. — Хочешь, я завтра починю?

— Я и сама могу скотчем заклеить, — пробурчала она. — А теперь уходи, завтра увидимся же. Чтоб ещё раз ты сюда пришёл…

— Всё-всё-всё…

      Комендантский час уже наступил, и мужское общежитие наверняка заперли. Ну ничего, рассеянный сосед Юта точно оставил окно открытым. Но что-то не давало Рэну покоя. Например, неизвестно откуда взявшийся возле женской общаги однокурсник.

— А чего это мы так поздно? — съязвил Сэйроф. — Я смотрю, кто-то общежитием ошибся. Пошли-ка, парень, я тебе дорогу покажу. Тебе в корпус или сразу к коменданту?

— Если желаешь объясняться с комендантом. Только это я поведу тебя, а не ты меня. Потому что, в отличие от тебя, я в этом общежитии живу, Рен Сейроф, — невозмутимо изрекла Аша, убирая волосы, чтобы показать бестолочи своё лицо.

— О, эт-то ты, — промямлил парень, делая шаг назад. Его раскусили. — В свете фонаря было не видно, я думал, это извращенец какой-нибудь бродит…

— Мистер Рэн Сейроф, — крайне вежливо начала студентка, и парень понял: натянутая нить треснула. — Мне закопать твой труп у Раны под окном или у Лутца?

      Рэн очень тихо выругался.

***

      Вокруг Брилитс всё шипело и брызжало. Она яростно мешала жаренную картошку в небольшой сковороде, и никто не смел вклиниваться в процесс, потому что именно Брилитс заведовала общей кухней и готовила еду на оба общежития. Надо же было утром что-то есть. Когда в прошлый раз Рана пыталась помочь ей, чуть не получила черпаком по лбу. Случайно. Поэтому в этот раз она тихо сидела в ожидании еды. Рядом Лиз пускала слюни, и Тео в тишине пила чай, читая вчерашнюю газету.

      Аша вернулась после поздней прогулки. Она любила на ночь глядя побродить по окрестностям, подышать свежим воздухом, привести мысли в порядок после напряжённых пар и приставучих любвеобильных первокурсников. За ней следом ввалился невесёлый Рэн, которого за шкирку держал Лутц. Сэйроф-старший заведовал общежитиями и частенько наведывался, чтобы что-нибудь отремонтировать.

— Что произошло, что вы все пришли? — обеспокоенно сглотнула Рана.

      Глядя на Рэна, она решила, что их раскусили. Вдруг узнали и про разбитое окно? А ведь идти за скотчем она собиралась лишь утром! Вдруг поняли, что они встречаются? Тогда ведь весь университет будет на ушах стоять.

— Этот кретин был пойман возле женского общежития, — констатировал Лутц. — Отдаю его вам под суд Линча.

— Я всё могу объяснить! — заволновался Рэн. — Я решил, что рядом бродит извращенец, и решил немного постеречь! 

— Иногда меня принимали за призрака, но назвать меня извращением... — Аша посмотрела на него с колким осуждением. — Неужели по себе судишь?

— Я... Я всё могу объяснить! — повторил Рэн настойчивее, и лицо Раны вдруг побагровело от гнева.

— Нет, не можешь!

      С этим словами она увела его прочь, предположительно, на тот самый суд. Просто Ране не нужны были его объяснения, да и остальным тоже. Лишь бы Рэн держал рот на замке, чего он порою делать не мог. За это его наказывали. Рана не догадывалась, что об их отношениях уже давным-давно знает каждая душа…

— Если ещё будет нечто подобное, обращайтесь, — лучезарно улыбнулся Лутц, чувствуя вину за поведение Рэна.

— Не хотите ли выпить перед сном чашечку чая? — предложила Аша в знак благодарности.

— Не откажусь, спасибо.

      Аша ловко увела коменданта, и на кухне стало как-то даже легче дышать. Слышались лишь брызжание подсолнечного масла, пение сверчков за окном и доставучие вопросы Лиз о том, когда же всё-таки еда будет готова.

— Брилитс, я нашёл её! — с победоносным воплем на маленькую кухню ворвался Агни, и показалось, будто стены затряслись.

      Он был весь мокрый, красный и на вид чертовски горячий. Особенно с огромной сковородой в руках, которая могла бы занять всю плиту.

— Я сбегал в другой конец города и купил её!

— Ого, ты так быстро вернулся, — удивилась Брилитс, выключая огонь, так как еда наконец приготовилась. Когда Агни к ней медленно подплыл, она резко отшатнулась.

— Помнишь, что ты обещала мне за это, м?

— Д-да, конечно, — девушка покраснела.

— Ну так идём-идём.

      Все разошлись. Лишь Тео присвистнула, отложив газету и смотря вслед удалившейся парочке. Тео положила руку на плечо Лиз, которая уже приступила к вечерней трапезе, и отвлекла её:

— Звони-ка ты Аше.

— Зафем? — спросила Лиз с набитым ртом.

— Пусть зовёт Лутца обратно. Скоро ему придётся опять чинить кровать.

***

      Маруна шокированно смотрел на носки. На Ганда, а потом снова на белесые носки. Может, он не мог разлепить глаза и поверить им, потому что было раннее утро, и все только-только собирались в университет?

— Они не мои, — Маруна отодвинул носки от себя с опаской.

— Твои, присмотрись же.

— Я отдавал в стирку чёрные носки, а эти почти белые! — рыкнул парень, вскочив и едва не перевернув стол. — Кто их, чёрт побери, просил выдраивать настолько?! Что за?.. Какой идиот их выварил?!

— В тот день я заведовал стиркой… — тихо промямлил Ганд.

— Т-ты? — у Маруны сердце в пятки ушло. — Ну… Если подумать, у меня есть другие носки.

— У тебя их всего две пары.

— Я куплю. Спасибо за стирку, — сглотнул Маруна и поспешил ретироваться, пока ему ещё чего-нибудь не постирали.

      Агни сдерживался, чтобы не заржать, спешно собирая свою сумку. Он сегодня проспал, потому что ночка была не из тихих.

— Если подумать, то зачем тебе вообще нужна эта учёба? — Агни вытер выступившие слёзы. — По тебе химчистка плачет.

— Слушай, что ты сделал с той кастрюлей, что я тебе давал? — Ганд грозно нахмурил брови.

— То, что делают со всеми кастрюлями.

— Ты дебил? — рыкнул Ганд, кинув в Агни ботинком. — Там шмотки были!

— В кастрюле? — парень вылупил глаза.

— Дураком не прикидывайся! У нас тазика нет, мы всегда складываем бельё в ту большую кастрюлю! Вот как ты додумался поставить её на огонь?! Идиот недоделанный!

      Началась масштабная драка, во время которой Агни выбежал в коридор лишь в одном своём ботинке, когда у него в руке был ботинок Ганда. Учитывая то, что у них не было полотенец, они были в одежде и до начала пары оставалось всего полчаса, люди начали волноваться, что драка всё-таки серьёзная. Потом Агни забежал в комнату Рэна и заперся там изнутри.

— Как дела, Сэйроф? — улыбался студент, со всей силы держа двери под ужасный грохот из коридора. — Чем занимаешься?

     Рэн, у которого под глазом красовался небольшой синяк со вчера, невозмутимо вытащил из-под кровати Юты — он в это время как раз встречался с Лиз и провожал её до университета — какую-то книжку, где на обложке красовались обнаженные барышни. Нашёл вот.

— О, порно-журнал? — присвистнул Агни.

— Не-а, — пролистал Рэн. — Учебник по биологии. Десятый класс. Под обложкой порно-журнала. Возможно, Юта от нас что-то скрывает.

      После этих слов Ганду наконец удалось пробить оборону Агни вместе с хрупкой старой дверью в комнату Рэна. Возможно, этому посодействовало замешательство Агни после услышанного. Начались разгром и бойня. И пока эти двое дрались, Рэн преспокойно закинул сумку на плечи и вышел в коридор, попутно набирая какой-то номер на телефоне:

— Алло, Лутц? Да, для тебя снова есть работа.

[flamarina]

Класс №Кубера. Часть 2

Маруна с первого класса был круглым двоечником. Родители, чтобы исправить положение, отправили его к репетитору, но дела от этого как-то не улучшились. Двоек стало вдвое больше: и от школы, и от репетитора. Гандхарва обожал эту цифру, прямо-таки смаковал, выводя её у Маруны на лбу. 

И редко что-то у них клеилось, результаты были довольно скудные. Гандхарва полагал, что всё дело в его дочери. Шакунтала из-за слабого здоровья не ходила в школу и была на домашнем обучении в качестве соседки Маруны по парте (иногда она писала для него шпаргалки), и вообще эти двое спелись. У Шакунталы наконец-то появился друг, чему она была очень рада, но невозможно было отрицать, что результаты обоих поползли вниз. И Гандхарве это очень не нравилось...

Старшие классы кардинально поменяли ситуацию. Из-за неуверенности и нерешительности мужа, да и низкой зарплаты учителя, Менака, мать Шакунталы, подала на развод и при переезде забрала дочь с собой, оборвав все контакты. Гандхарва знал лишь то, что его девочка наконец вышла в свет, но он не мог увидеть её яркое сияние лично. Но Маруну продолжал тянуть. Хотя бы в память о том, как раньше учил дочку.

Маруна действительно поумнел, но не за его счёт. Гандхарва после развода обучал плохо, витал в облаках, его мысли были лишь об утерянном, а у Маруны были амбиции, возможно, навязанные родителями. Поэтому он решил больше не ходить к Гандхарве и начал обучаться у старшеклассницы Самфати, которая знала всю программу чуть ли не лучше учителей. Нельзя скрыть того факта, что Маруне не нравилось бывать у неё дома. Хоть обычно побывать в гостях у красивой девушки считается удачей, здесь всё было иначе. Именно тут Самфати имела при себе длинную линейку, которой ну прямо обожала бить Маруну по рукам за ошибки. Жестоко, но справедливо. Чтоб учёба малиной не казалась.

С репетиторами ему откровенно не везло. Маруна, конечно, теперь парень умный да и реакция отменная — пальцы всегда убирает вовремя. Но... девушек и зелёных волос побаивается... малость.

***

В пустом коридоре отчётливо слышался стук каблуков. Урок начался, а Тео шла медленным прогулочным шагом и по пути консультировала нового работника.

— У меня был достаточно долгий перерыв в работе, — сказал Гандхарва. — Однако я помогал дочери и занимался репетиторством, так что навыки свои не забыл.

— Вам будет сложно первое время, — улыбнулась Тео, стараясь поддержать. — Одно дело заниматься на дому с одним ребёнком, а другое — с двумя десятками в классе. Но ничего — рано или поздно Вы ко всему приспособитесь. Самое главное — не забыть, какой предмет Вы преподаёте, ха-ха-ха...

— Он справится, как думаешь? — тихо спросил историк Лутц.

— И месяца не выдержит, спорим? — усмехнувшись, шепнула Тео.

В класс новый учитель биологии вошёл отнюдь не жизнерадостно. Гандхарва без особого энтузиазма оглядел учеников. Маруна матерился про себя и отчаянно прикрывался учебником, размышляя о том, что пора бы менять школу.

— О-о, лицо знакомое!

Маруна трижды перекрестился и поверил в бога.

— Агни, так ты здесь учишься? Я не знал.

И бог его спас. Маруна облегчённо выдохнул и высунулся из-за учебника, чтобы оценить ситуацию. Страсти накалялись.

— Это же ты ходил ко мне на дополнительные занятия, смотрел на мою дочь и не вернул мои учебники, Агни.

— Это же Вы обливали меня холодной водой, когда я путал прокариоты и еукариоты, — буркнул парень с неприязнью. Именно Гандхарва привил ему нелюбовь к репетиторам, к биологии да и к школе в целом. — Знайте, детей бить палками нельзя, когда Вы на официальной работе.

Агни подмигнул. Искры пробежали между ними. Гандхарва коварно улыбнулся, а на следующий день подал заявление об увольнении. Маруна вздохнул с облегчением. Лутц проспорил обед.

***

Клода в классе немножко не любят. Во-первых, он списывает домашку и получает за это всегда второе-третье место в классе по рейтингу лучших. Все знают, что он тот ещё лентяй. К тому же, сам по себе он умён. И это злит всех ещё больше. Во-вторых, его свитер имеет неприятный запах дыма. Иногда его слабо бьют по голове родная сестра Айри и подруга детства Лэйла, когда узнают, что он в очередной раз курил возле туалетов. А узнают они это непременно от хулигана Чандры, который в том же туалете в кромешной темноте обрисовывает стены. Он почему-то делится полезной (и не очень) информацией с Лэйлой. Возможно, за деньги. Или за краску. Может, есть что-то другое. И, конечно, именно Чандра распространяет слушки про Агни и Брилитс. Но это всех почему-то не очень беспокоит.

— На нашей огромной планете так много людей, но такого, как ты, Клод, больше не сыскать, — Сиера тычет указкой точно в него, но никак не в географическую карту.

— Такого умного? — растягивается в улыбке парень.

— Такого ленивого, — ворчит Сиера, сдерживая желание вонзить указку Клоду промеж глаз. — Уже завтра должны стоять оценки. Где практическая работа? Где все карты?

— Эти? — он с нахальной улыбкой вываливает на парту колоду и демонстративно перебирает. — Вам сколько нужно? Одна, три, десять? Туз или шестёрка? Или вот прям «все»?

— А тебе сколько двоек нужно? Одна, десять или за год? В журнал или на лбу красиво вывести? Я уж постараюсь, чтоб неделю не смывалось.

— Я бы предпочёл одну и в журнал, — хмыкнул парень. Сиера невозмутимо принялся за дело, и тут Клод достал всё из портфеля. — Ой, смотрите, а вот же они, контурные, нашлись! Все до единой!

«Чёртов клоун», — думал Сиера, принимая всю идеально сделанную работу, скорее всего, кем-то другим. И в своих мечтах представлял, кем же Клод вырастет и станет в будущем. Ясно одно — он станет совершеннолетним, и совсем не зазорно будет треснуть его указкой хотя бы один разочек.

***

— «Снова поссорился с Лиз. Не знаю, что делать. Братец, дай совет, как девушкам-то угождать», — писал Юта сообщение на телефон с грустным видом. Затея с кофейней накрылась медным тазом, и Юта надеялся на совет от старшего. Откуда ж ему было знать, что у Маруны о таких делах немножко неверное представление.

— «Главное — не подставляйся. А если не получается, делай вид, что подставился, но пальцы вовремя убирай».

— «Ты о чём вообще думаешь?»

— «О девушках. А ты?»

— «Мне кажется, ты переутомился...»

***

Лиз и Маруна встретились у школьных ворот. С минуту друг на друга с прищуром пялились. Лиз взялась за портфель — показалось, вот-вот замахнётся им. Маруна для безопасности слегка отошёл. Всё-таки девушки и зелёные волосы — вещи крайне опасные и непредсказуемые.

— Ты... — грозно процедила она, заставляя парня напрячься. — Твой брат сожрал мой обед!

Маруна пересилил секундное замешательство, вздохнул с облегчением, достал деньги на обед и, вручая их Лиз, совершенно молча дал ей пенделя.

— «Я всё уладил», — кратко ответил он Юте на сообщение.

— «Ты что..? В смыле?! Эй, брат, ответь!»

***

Удивительно, что Лиз не забила им обоим стрелку. Она бы точно позвала своего старшего товарища-студента Куберу в качестве защитника. Хорошо, что Маруна дал много денег. Парням явно повезло. А вот вечно голодному Кубере — не очень. Но он своего шанса не упускал.

— Значит так, у меня есть желание, — сказал авторитетный, но голодающий студент. — Я хочу, чтобы ты меня накормила. А я и дальше буду помогать тебе с домашними заданиями.

— Отлично, — глаза Лиз сверкнули, и она вытащила из портфеля две тетради: свою и Аши. Кубера с сомнением вскинул бровь, и девушка выудила из кармана денежки, потрусив их перед самым его носом. — Мне как раз недавно старшеклассник дал.

— Ты вымогательница, Лиз? Крышу себе отыскала? Прохвостка.

— Та не-е, ты что. Мне просто должок отдали.

Вообще она думала потратить деньги на новую юбку, так как с прошлой отпечаток подошвы Маруны так и не отстирался. Ничего-ничего. Она купила Кубере в столовой грибное рагу. Всё-таки домашнее задание из-под его лёгкой руки лучше всяких юбочек.

— Хэй, а ты мне прикупишь одежду какую-то, м? — спросила Лиз мечтательно. Хотя вот это уже было больше похоже на вымогательство.

— Могу отдать тебе старую чёрную шубу моей однокурсницы, которая уже года три в общажном шкафу пылится, — невозмутимо сказал Кубера и, увидев скривившееся лицо девушки, добавил: — Она крута, раз до сих была молью не тронута. И она вообще-то очень тёплая!

— Я не буду тебя больше кормить... — с угрозой ответила Лиз.

— Но я же в таком случае умру... И кто тебе тогда поможет со школой?

— Бог, — улыбнулась девушка с надеждой. Где-то тихо чихнула Брилитс.

Кубера тяжко вздохнул, приложив руку к лицу и продолжая ковырять вилкой своё, возможно, последнее в жизни рагу.

[flamarina]

Класс №Кубера. Часть 1

Когда в этот класс пришла новенькая Аша Рахиро, стояла просто гробовая тишина. Кто слюни пускал, кто прятал глаза. Просто когда смотрели на неё, чувствовали холодок по телу, потому что она была полностью белой. Блузка, туфли, юбка и волосы светлые, даже кожа. Смотреть на неё было откровенно холодно. И чёлка, почти закрывающая глаза, делала её взгляд исподлобья ну просто леденящим.

— Опупеть, — ахнул Агни, чем выразил общую мысль всего класса.

И как же контрастно рядом с ней смотрелась низенькая улыбчивая Мирхи с двумя хвостиками, которая, кажется, ошиблась дверью эдак на тройку классов — такой юной она выглядела. Хотя была ровесницей.

— Кто съел мой обед?! — в этот момент Лиз грозно вломилась в класс, выплёвывая случайно попавшие в рот волосы. Юта застенчиво и дёрганно, едва не подавившись, поднял руку. — Зачем ты это сделал?! Я ведь тебе доверяла! — она положила ему руки на плечи и с осуждением посмотрела в глаза, на что парень лишь беспомощно помотал головой в ответ.

Лиз прибежала из столовой, где какой-то гад съел две порции грибного рагу: свою и её. Она была расстроена, ведь всю неделю ждала, когда его подадут. Просто она, доверяя Юте, где-то месяц ему ныла о том, как хочет похудеть. А он и решил оказать ей помощь.

— Всё, Юта, я на тебя обиделась! — сказала она, сложив руки на груди. В то же время во взгляде её читалось снисхождение. — Прощу, если сводишь меня куда-нибудь в кофейню, хорошо?

Лиз была отходчивая. Из-за домашнего обучения выросла она слегка диковатой, и лишь год назад начала осваивать человеческое общение и пытаться завести друзей, поступив в обычную школу. Поэтому потерять хотя бы одного друга из-за обиды она не хотела. Это было бы очень глупо.

Лиз не смущало, что она перебила кого-то, что сейчас знакомились с новенькими, что вообще-то урок начался минут десять тому назад — нет, ей было не до этого. Но, как только она увидела Ашу и Мирхи, глаза её загорелись:

— О, девочки, будете моими новыми подругами? — она с детской наивностью протянула им руки.

Мирхи с улыбкой без лишних слов пожала ладонь Лиз, и сразу стало ясно, что они на одной волне, когда разговор полился сам собой. Аша же хмыкнула, стоя в стороне и указывая на свой гипс.

— Не строй трагедию, вторая же рука не сломана, — сказала Лиз удивлённо и, схватив за левую, утащила новеньких в конец класса, поближе к своей парте.

— Да, но я не могу писать. Может, ты будешь делать конспекты вместо меня, если не трудно? Друзья ведь должны помогать друг другу?

— Конечно!

Кажется, это немного уязвило гордость Аши, но она ничего не сказала и не сделала, потому что быть с Лиз оказалось удобно. Мирхи вздохнула. Обретя новых друзей, Лиз была невероятно счастлива. Юта осматривал кошелёк и понимал, что кофейня ему не светит.

***

После уроков друзья детства Агни и Брилитс прогуливались, обсуждая, куда бы пойти. Агни на всю школу прослыл тем ещё плей-боем, хотя откровенных грешков за ним не наблюдалось, и парень он был добрый и хороший во всех смыслах, слухи делали своё дело. А Брилитс — тихая, не очень уверенная в себе Брилитс, которая воспитывалась в верующей семье и носила платочки — почему-то тоже оказалась в эпицентре несуществующего скандала.

— Я хочу пойти в компьютерный клуб, — предложил Агни.

— А я настаиваю на походе в церковь, — процедила девушка, ведь родители её попросили зайти. Ужас, думала она, Агни только развлечения и нужны.

— В церкви нет туалетов, Брилитс.

— Ты серьёзно? — она ткнула его в бок, на что парень лишь тихо пискнул. — Почему тогда компьютеры, а?

— Близко.

— Школа под боком, — сказала Брилитс, и Агни мучительно выдохнул на эти слова. — Я знаю, что ты ненавидишь её, но сейчас это твоё единственное и ближайшее спасение, не так ли?

После уроков возвращаться в школу — неимоверная глупость. Пришлось старательно и скрытно прошмыгнуть мимо учителей, чтобы не выгнали. Брилитс осталась стоять на стрёме и дёргалась каждый раз, как слышала шаги по коридору.

На стенке появились новые надписи, которых утром ещё не было. Они гласили о том, что, мягко говоря, Брилитс уже не девственница, и помог ей в этом Агни. Она сжала кулаки до боли, намочила руки в раковине и попыталась стереть. Но краска не смывалась, и Брилитс ощутила отчаяние, уязвление, чувство несправедливости. Это случалось часто. Часто одноклассницы или просто девушки задевали её из ревности. Наташа Росс вовсе назвала лицемеркой, которая крутит шашни с классным парнем. Никакие оправдания не принимались, никто не слушал Брилитс, когда она утверждала, что между ними нет ничего, кроме дружбы.

— Оставь его в покое, — говорила Наташа. — Тогда покой придёт и к тебе, иначе до конца жизни будешь без подруг.

Брилитс едва не оступилась, решив, что, может, все её беды из-за Агни. Что он — её кара, из-за которой она не может отыскать себе верную подругу. Но Брилитс, услышав эти последние слова, поняла, что ей не нужны такие «подруги», которые заставляют делать выбор. Только Агни был ей другом по-настоящему. И она его не отпускала. Но... в этот раз оскорбление было последней каплей. Ей хотелось расплакаться.

— Почему ты втащил меня в неприятности? Из-за чего вообще меня вплетают в эти нелепые сплетни? — шипела она на Агни, поймав его выходящим из туалета, практически прижав к стенке.

— Ха-ха, — нервно хохотнул он, взяв Брилитс за плечи. — Может, из-за этого?

— Хватит! — она оттолкнула его руки.

Агни не понимал её, хотя обычно будто бы знал, о чём она думает. Но вдруг поднял глаза на стену, и в душе его похолодело.

— Брил, это же ложь, мы оба прекрасно знаем, — он по��мотрел на неё, как несчастный щеночек. А Брилитс было больно именно потому, что всё это было ложью и клеветой. — Я сейчас всё сотру.

И вдруг они услышали щелчок. Уборщица закрыла двери. Было уже не до стирания. Агни сразу же указал на окошко под потолком.

— Я подсажу тебя. Мы выберемся. А завтра всё сотрём.

— Чтоб я ещё раз с тобой куда-то пошла...

— Даже в церковь? — оживлённо поинтересовался он, надеясь, что она больше не заставит его страдать. Надежда умирала последней...

— Руки подставляй.

***

Рэн снова остался в школе на второй год. А, может, уже и на третий. Его не спасало даже то, что он завёл роман с учителем. Рану тоже не спасало, ведь ей снова приходилось менять свой долгожданный летний отпуск на дополнительные занятия. Романтика, ага, как же. У этих двоих ничего не менялось.

— Вот я расскажу твоему брату о твоей успеваемости, не отвертишься, Рэн Сэйроф, — угрожала Рана.

— Не позволю, — говорил он и вырывал телефон у неё из рук, подвешивая над головой.

Как ни прыгала, а дотянуться Рана не могла. Именно в такие моменты к ней приходило отчётливое осознание, что мальчик, которого она знала довольно низким, стал на голову выше неё. И то ли гордость за него брала Рану, то ли грусть, но после проделанного Рэном трюка она оставляла все попытки забрать телефон. Работало всегда и безотказно. Именно благодаря этому в прошлый раз Рэн стёр номер старшего брата Лутца из контактов Раны и записал под его именем свой. Она ещё не просекла. Ни разу не звонила и не жаловалась. Рэн ухмыльнулся и отдал ей телефон.

— Какая милость с Вашей стороны, — съязвила она.

— И с твоей, — он легонько чмокнул её в нос.

— Математику учи, бестолочь! — разозлилась Рана. — Не то я сейчас Лутцу позвоню!

Оригинальные угрозы кончались. И всё, как и учебные года Рэна, начиналось заново.

***

Агвен на уроках была очень внимательна. Однако внимание она уделяла не доске и даже не учителю, а своей любимой тетради, в которой рисовала. Чаще всего это были драконы: зелёные, красные, чёрные, с крыльями и без. Но что-то сегодня у неё не выходило то, что было задумано. Шесс заглядывал ей через плечо, любовался абсолютно каждым шедевром и готов был петь оды её золотым рукам. Но вот снова грустнело его лицо, когда очередной рисунок Агвен вырывала, комкала и выбрасывала. Касак посапывал на парте во время того, как она незаметно засовывала ему за шиворот кусочки бумаги из тетрадей. Она вырывала тихо, чтобы никого не потревожить, и сворачивала несколько штук, кладя на край парты, будто заготовки. Пока Шесс не постучал ей по плечу, отчего она от испуга опрокинула всё это чудо рукоделия на пол. Класс сначала засмеялся, а вскоре резко затих. Касака разбудили. Мурашки пробежали по спинам учеников. Он же глянул на всё это, спокойно снял с себя рубашку, вывалил из неё все бумажки и лёг спать дальше. Голый. Чтобы он не прикончил Агвен, его решили больше не будить и не задавать деликатных вопросов, хотя, по правде, стоило бы отвести к директору за проявление нудистских наклонностей и сон на уроке. Однако учитель был абсолютно не против. Агвен осторожно прикрыла его сверху своей курткой, словно одеялом. Шесс вздохнул: он ведь просто хотел попросить, чтобы отныне она засовывала рисунки за шиворот лишь ему. А вышло вот так.

[flamarina]

«Кубики»

Воспитатели детского сада просто ненавидят зиму. Почему, спросите вы? Потому что маленький, тихий и спокойный мальчик Ган в это время года обожает бросаться в других детей сосульками. Он взбирается по оградке, к самой крыше, и, срывая ледяные палочки, начинает кидать их прямо оттуда. Попадает чаще всего в Сагару. А Сагара молчать не любит. Она устраивает истерику с плачем и криками, зовёт своего папу Ананту, чтобы он побил Гана. Но Ган только рожи корчит, а потом снова становится тише воды и ниже травы. Не придерёшься.

      Сагара самостоятельно мстит. Она прекрасно знает, что девочки-подружки из соседней группы Менака и Шакун, постоянно играющие в дочки-матери, обе нравятся Гану. Она дразнит его тем, что обе они скоро перейдут в другой садик. Ган истошно плачет и сильнее бросает снежками в Сагару.

      Мальчик Агни любит играть в снежки, но только не с Ганом. Ган вредный и меткий, поэтому после игры с ним Агни всегда остаётся мокрым с ног до головы. Он зарывается в и так большую на него оранжевую куртку. Иногда он зарывает в неё и свою подружку Брилитс. А ей жарко и цвет этот не нравится, поэтому она от Агни убегает. Он гоняется следом и уж в неё снежки кидать просто обожает.

      Аше вообще ничего не нравится. Она единственная из всех детей, кто спит на тихом часу. Точнее, воспитатели так думают. На самом деле Аша притворяется. Она ждёт момента, чтобы отомстить: когда воспитатель подойдёт, выпрыгнуть из кровати и напугать её. Её обман до сих пор не раскрыли, потому что помогает ей «спать» не детский храп исходящий из-под её кровати. Как вы поняли, единственный ребёнок, на самом деле спящий на тихом часу, который и издаёт этот ужасающий звук, это лунатик Касак, чьё укрытие до сих пор не нашли. 

      Куберу плохо учили разговаривать, поэтому мальчик он довольно молчаливый. Воспитателям трудно найти к нему подход, но вот с добродушной девочкой Лиз он подружился. Она украла его браслетик, но он и так отдал его ей. А потом они вместе плавали в детском бассейне в кругах. А потом он что-то решил подружиться с Сагарой. Лиз восприняла это как предательство, расстроилась и стала рассеянная.

      Мальчик Юта развитый не по годам. Именно он подал мальчишкам идею снять трусы в туалете и посмотреть, что же там такое. Случайно ошибшаяся дверью Лиз никак не ожидала такого поворота.

      Маруне, конечно же, как старшему, хоть и не намного, брату приходится разгребать этот кавардак и надевать на Юту трусы. Он так сопротивлялся, что Лиз решила, будто Маруна обижает Юту, и кинула в старшего игрушечным мечом. Они подрались. Юта не смог их разнять, и в итоге эти трое сидят с фингалами, царапинами и шишками в кабинете у медсестры. Зато все в трусах, и справедливость восстановлена.

      Самфати в группе уважают все, потому что она умеет завязывать шнурки. Конечно, Аша тоже умеет, но её об этом никто не просит, потому что она пугающая. В итоге из двух зол выбирают меньшее и идут к Самфати, чтобы она им помогла. Юте приходится идти к Аше, потому что ему одному Самфати почему-то связывает шнурками оба ботинка.

      Ещё к Аше подходит Мирхи. Обычно во время еды она отдаёт свой компот. Аша сначала злилась и думала, что Мирхи его не любит, поэтому и сливает ей. Оказалось, Мирхи обожает компот, но отдаёт Аше, потому что той не хватает чашки, и она всегда остаётся без него. Почему-то Аша стала злиться ещё больше.

      Рана постоянно бьёт Рэна игрушкой по голове. Ему сказали, что девочек бить нельзя, потому что они вырастут глупыми и не захотят за него замуж. А то, что он вырастет глупым и захочет жениться, очевидно, никого не волнует.

      Рэн гордится своим братом Лутцем. Лутц строит самые высокие башенки из конструктора. Их, конечно, потом ломает Клод. Клод вообще ломает всё: игрушки, качели, табуретки. Однажды он, никому не признавшись, отломал ножку от стульчика Сиеры. После падения с этой ножкой Сиера в слезах за смеющимся Клодом и гонялся.

      Саха мальчик немножко не от мира сего. Он сидит на подоконнике и смотрит, как снег падает на землю. Саха вздыхает. Лоррейн уже минут двадцать пытается заплести ему косичку. Саха терпит, потому что она сказала, что он красивый.

      Лэйла носит большую зелёную шапку, которая с трудом держится у неё на голове. Шапку то ветром сносит, то она падает в снег, то её сбивают с головы снежком. Чандра ворчливо, как взрослый, сказал, что холодно, и если она будет без этой шапки, заболеет раньше всех и будет сидеть дома в одиночестве. Он просто прикалывался над ней, но Лэйла рада, что снежок попал именно в шапку, а не, например, в глаз.

      У Тео и Гана с самого начала отношения построились хорошие и дружеские. Они вместе гуляли, игрались, кушали за одним столиком. Всё это длилось до тех пор, пока Ган по доброте душевной не угостил Тео мятным леденцом, а она подавилась. Когда в горле что-то застрянет — так больно и неприятно. Ган растерялся и не знал, как помочь. Гулявшая рядом Аша просто похлопала Тео по спине, и леденец вышел. С тех пор Тео с Ганом как-то не в ладах.

      Вишну всегда играет во все игры. Точнее, именно он их зачастую и придумывает. Последний раз он играл в прятки — да так, что его даже воспитатели найти не смогли. Как позже выяснилось, Вишну тогда сбежал из садика, нарушив свои же собственные правила и правила садика. После этого он больше нигде не появлялся. Нет, его не похитили педофилы. Просто выгнали из садика, а родители перевели его в другой. А напоминанием об этом озорнике оставались лишь недельные следы на снегу. А потом даже он растаял.

      Весна пришла, цветочки зацвели. Детишки уже надоели друг другу, да и пора в школу идти всё-таки. Родители постепенно подтягиваются, начинают забирать их из садика. Приходят за старшими, лучшими и самыми необходимыми. Сначала уводят милого и доброго Саху и Лоррейн, потом забирают Самфати и Ашу, которые шнуровали ботинки всей группе, Сагара тоже уходит раньше.

Шакун и Менаку не просто переводят в другую группу — их отдают в тот же сад, что и Вишну.

      Родители иногда поступают жестоко, когда дети привыкли друг к другу и хотят всегда быть вместе, безмятежно играясь, оставаясь детьми и не имея ответственности. Но ещё жестче поступают родители, оставляя детей, когда их друзья уже ушли. На то они и родители — им приходится готовить мелких к неожиданностям этой жизни, чтобы они росли сильными и были готовы ко всему.

      Весна приносит порыв тёплого ветра, и вот наши озорники отправляются в школу...

[flamarina]

Свет и Тьма

      Тильда умеет на ходу делать несколько дел. Она внимательна, собрана и предусмотрительна. Её задача — быть щитом, мечом и в некоторых случаях даже очками. Потому что она обязана следовать всюду за Сахой и заботиться о его безопасности. Тильда привыкла, Саха привык, все к этому привыкли: везде и всегда он идёт впереди, а она за ним. И вдруг случайно Тильда замечает, что иногда наступает на его следы. И от этого так тепло не душе. Она словно ребёнок, идущий по большим следам своего старшего брата. Но Саха младше, а Тильда — не дитя, чтобы заниматься подобным.

— Нам нужно серьёзно поговорить, — произносит жрец внезапно, нахмурившись.

      Такое напряжённое выражение лица у него бывает редко и в очень серьёзных случаях. У Тильды перехватывает дыхание, и в голове уже проносятся сотни ужаснейших сценариев. Она стала хуже выполнять свою работу? Делает ошибки? Неужели её уволят? От мыслей голова идёт кругом. Но всё оказывается гораздо проще.

— Тильда, ты в последнее время наступаешь мне на пятки, — сообщает Саха, снимая очки и отодвигая документы.

— Что?.. — на выдохе произносит она, растерявшись от неожиданности. Она-то думала, что подловила себя и перестала. Неужели неосознанно она продолжает наступать, к тому же, прямо впритык?

— Ты испортила мне несколько пар обуви. Синяки на ногах никак не заживают.

— Прошу прощения, глава! — говорит ��на, осознавая свою ошибку. — Не знаю, что со мной. Как я могу загладить вину?

— Впредь старайся держать дистанцию, — спокойно говорит Саха со снисхождением. — Возможно, сказывается твоё чрезмерное беспокойство о моей безопасности. Но и на расстоянии ты сможешь о ней позаботиться, не нужно делать... так.

— Да! — её просто добивает его безразличный официальный тон. 

      А у Сахи нет времени на любезности. Он не может придавать эмоций своей речи, потому что на собственном примере успел убедиться, что эмоции часто убивают здравый смысл. И ещё не раз убедится.

— Я чувствую напряжение, — говорит Саха. — Я что-то сказал не так?

— Нет, всё так, — говорит Тильда. — Но я задумалась... От того, кто излучает свет, на расстоянии держаться трудно, ведь так?

— А разве свет не ослепляет? — он улыбается, потому что не ожидал такого странного вопроса от своего компетентного телохранителя. — Хочется закрыть глаза и отвернуться, чтобы не потерять зрение. Отойти подальше.

      И добавляет про себя: «Она ведь так поступает?» Она, которая причиняет боль.

— Но в то же время и хочется посмотреть снова, как бы безрассудно и чревато бедой это ни было, — добавляет Тильда. Она, оказывается, любит рисковать. Но только собой.

— Правда?

      Его удивлённая улыбка действительно ослепительна, возможно, потому что так редка. Все волнения прямо от сердца отступают. Как жаль, что улыбка не действует на своего обладателя. Значит, отвести волнения должно что-то другое.

— Глава, у вас найдётся свободная минута? Не хотите ли сходить на прогулку, развеяться? Боюсь, долгое сидение на одном месте может повредить Вашему здоровью. 

— С удовольствием, однако боюсь, что мои ноги вновь окажутся в опасности, — шутит Саха, вставая из-за стола.

— Не волнуйтесь, — отвечает пунцовая Тильда. — Я их защищу. Заодно приобретём новую обувь.

      Саха дышит. Он ходит, чувствует и функционирует, как нормальный человек, а не просто сидит в тесном кабинете. Он тоже умеет жить. Неожиданно, но правда. 

      А Тильда не может не работать. Даже если она пригласила Саху на эту прогулку по Элосу совсем по другой причине, она не может не охранять его. Она держится на расстоянии и наблюдает за ситуацией, чтобы вовремя среагировать и не дать причинить ему боли. Или хотя бы уменьшить ту, которую он терпит сейчас. 

      Она бы шла рядом, будь её воля. Бок о бок, плечом к плечу. Но нельзя. Сковывает долг. Нельзя... у него есть невеста, а Саха верен своим чувствам. А Тильде ближе подойти не получится, как ни пытайся.

— Я привык к твоей тихой ходьбе и манере преследовать меня, но разве мы не собирались в магазин? — учтиво кашлянул Саха, отвлекая притаившуюся в тени телохранительницу. — Мы же не на работе, в конце концов. Или боишься моих пят?

— Это Ваши пяты должны меня бояться, а не я их, — она подбегает по первому же зову, неловко опуская глаза. — Только не говорите, что будете шутить об этом весь день?

      Саха улыбается. Ему приятно иметь такую подчинённую, которая следует за ним куда бы то ни было. Она идёт по его следам. Она стремится за ним в будущее. 

— Ты — моя тень.

— Это комплимент? — она вскидывает бровь, потому что звучало это странно.

— Да. Потому что ты невидима, но в то же время всегда рядом со мной. И я благодарен тебе за это, Тильда.

      А она благодарна за каждое сказанное им слово. Саха берёт её за руку: 

— Не иди сзади, это опасно. Иди рядом со мной.

— Вы поведёте меня за ручку, как маленькую девочку?

— Поведу, если придётся.

      Вести за собой Саха действительно умеет. Хоть многие и не идут, боясь не угнаться за ним. Однако Тильда всегда будет позади лишь на шаг. На больше она не отстанет.

      Пусть между ними есть преграды — это не важно. Дорогу к своей цели всегда можно найти по следам или по исходящему свету. Свет сияет ярко и прекрасно, поэтому все стремятся к нему. Поэтому у каждого света должна быть своя тень. И когда свет погаснет — тень станет новым ориентиром.

      На дороге в будущее.

[flamarina]

Обжигающие слёзы

      Наблюдать за людьми, посмеиваться над ними... С высоты своей позиции это казалось чем-то обыденным, простым и естественным, но оттого не менее увлекательным. Плакать вместе с людьми... Не хотелось никогда. Да и не по-божески это всё-таки — поддаваться такой сентиментальности и нюни распускать. Но иногда было сложно сдержаться.

      Агни не нравились слёзы. Всё-таки мокрая вода — раз — и неприятная соль, которая сушит прекрасную девичью кожу — два-с. И мочит, и сушит одновременно. И играется, манипулируя человеческим восприятием, будто эта самая соль и есть коварный бог. 

— Но почему же слёзы всё-таки не с сахаром? — задаёт Лиз риторический вопрос в небо. Агни, можно считать, тоже небо. И он решает ответить, хоть, может, и зря. 

— Потому что это слёзы скорби.

— С чего бы? — улыбается она, убирая чёлку с глаз намеренно, пытаясь показать, что вот они, глаза, сухие и чистые, по-прежнему зелёные и счастливые, не знавшие слезинок. — Можно плакать и от радости, и от счастья. Банально от ушиба ногой об камень. Почему, если слёзы, то сразу скорби?

— Потому что это твои слёзы.

      Девочка с зелёными волосами смеётся над богом. Девочка пытается обмануть того, кто видит её насквозь. Девочка пытается обмануть саму себя.

— Я не плачу

— Я вижу.

— Я не плачу, — говорит Лиз серьёзнее и строже, убеждая. — Просто ушиблась.

— Угу. Об камень, не так ли? — с насмешкой передразнивает Агни.

— Он был огромный, как гриб, — не отступает девушка.

— Угу. Но ты его не увидела.

— Нет.

— Так что? Пойдём покупать тебе очки? — они смотрят друг на друга секунд пять, а потом хохот вырывается наружу. — Не-ет, давай лучше сахар ��упим, чтоб слёзы подсластить. А очки я тебе и свои отдам.

— Ха-ха, спасибо, Бабо Ким, — дурачась, Лиз принимает подарок и надевает на нос причудливый аксессуар. — Можно я погуляю с ними чуть подольше, чтобы меня не узнал здесь никто-никто? Ни лица, ни имени, ни чувств.

— Бери. Был бы рад навсегда отдать, честно. Была бы ты для всех невидима и скрыта. Жаль, опоздал.

      Агни временами несёт полнейший бред, из-за чего одна его ругает, а другая вот так вот смеётся, до плача. У Агни не всегда получается понять всё так, как нужно, и дело тут даже не во «взгляде». Просто «нужно» каждому разное. Лиз сейчас нужен друг и слушатель, дарующий тепло, заботу и смех. И много-много приторно-сладкого сахара. Именно поэтому сейчас они покупают целый мешок, и Лиз погружает его на руки Агни. Он-то сможет удержать этот груз, ему не привыкать нести бремя на своих плечах. 

— Я больше не буду плакать, — изрекает Лиз, хлопая его по спине. Кажется, что-то потрескивает.

— Не права ты. Если не плакать, можно взорваться. Превратиться в вулкан и извергнуть лаву в самый неподходящий момент. А она неудержимым потоком потечёт по щекам и обожжёт их, сделав ещё больнее. Лучше плакать тогда, когда слёзы всё ещё из воды, пока они ещё не стали этой лавой. 

— И сахар непременно поможет избежать этого превращения? — передразнивает Лиз.

— Если не сахар, то карри-грибы, — Агни отвечает той же монетой.

— Именно!

      Агни трепал её волосы, одобряя её решение, и они шли прогулочным шагом дальше по улицам Атеры, иногда дурачась. Вечер тянулся долго, но им было вправду весело.

      Пока не порвался мешок.

[flamarina]

Испорченные

     Все нормальные люди спят в своих тёплых и мягких кроватях. Аша к таким не относится — ей и на подоконнике комфортно. Она спит вот уже весь день. Пользуется возможностью, ведь Рэн и Юта ушли надолго, а вернутся разве что завтра. Аша чувствовала себя не очень хорошо с утра и отослала мальчиков за лекарством из другого города, а Лиз строго-настрого приказали: «Не трожь». А она не настолько сошла с ума, чтобы приставать к спящей Аше. Или нет?

      Лиз думает, что Аша, наверное, устала. Да, гении тоже устают, разве есть в этом что-то удивительное? Лиз беспокоится, что Аша спит и ничего не ест. Лиз не понимает, что их желудки устроены по-разному.

      И чёрт с тем, что Аша в накидке — ей, наверное, холодно и дует из окна. Вон же, серебристо-голубая чёлка трепещет от сквозняка. Лиз берёт в руки одеяло, осторожно подкрадывается на цыпочках и, прикусывая губу от волнения, накидывает поверх накидки Аши. Не просыпается. Не убивает даже. Ой как странно.

— Да что не так? — шепчет Лиз и внимательнее приглядывается к лицу Аши. Спокойному и умиротворённому, но почему-то такому бледно-розовому. Лиз осторожно хочет приложить руку ко лбу, но Аша вдруг схватывает её за запястье.

— Что ты делаешь? — с тяжким вздохом спрашивает девушка. Лиз всё равно на хватку, второй рукой она ловко добирается к голове Аши и невозмутимо прикасается к коже.

— Да ты горишь! — Лиз восклицает, удивлённо глядя в её глаза. Аша смотрит на неё таким же взглядом.

— И как так вышло?.. — озадаченно спрашивает она.

      Лиз из маленькой девочки быстро превращается в мамочку — носится с Ашей, как с дитём: и в кроватку уложит, и одеялком укроет, и чаёчку горяченького принесёт. Вся в заботах. Быстро взрослеть — её потрясающее умение. Аша наблюдает спокойно и надеется, что её сегодня не убьют и не отравят ничем. Поэтому лекарства, которые Лиз подсовывает, вроде каких-то странных ягод и грибов, сваренных «по особому рецепту», Аша тщательно проверяет. Ради этого она встаёт и идёт на кухню, стоит над кучерявой головой и внимательно наблюдает за процессом приготовления. Лиз от этого не по себе, и всё вдруг начинает валиться из рук.

— Что-то не так? Не доверяешь? — спрашивает Лиз.

— Не удивлюсь, если мне подсунут еду, подобранную с пола, — с каменным лицом произносит Аша. — Каждая крошка для тебя важна, и тебе сложно выбросить испорченное. И это доставляет проблемы.

— Испорченное тоже достойно существования, разве нет?

      Аша думает, что слова Лиз глупы, хотя толика сути в этом бреде и есть, и вдруг чувствует слабость, о которой уже успела позабыть. Головокружение заставляет её опереться на кухонный шкафчик, с которого чудом не падает черпак прямо на светлую голову. Лиз смотрит на всё это дело и решает, что буйного мага нужно усмирять.

— Иди приляг. Температура поднимется ещё — и тебе кирдык. Поэтому послушай меня и ложись! Я не накосячу, я ж не Рэн, — с некой обидой буркает Лиз и выпроваживает Ашу из кухни, осторожно укладывая на кровать.

      Сегодня она невероятно покладиста. Сегодня Аша совсем не Аша. Сегодня не она морозит своим холодным взглядом, сегодня она — та, что замерзает.

— Я нашла ещё одно! — отчитывается Лиз, таща из шкафа очередное одеяло.

      Уже пятое, а больше и нет. А толку с них? Ашу бьёт озноб, она кутается во всё, что видит, и выглядит беспомощной. Лиз беспокойно грызёт ногти, в панике не зная, что и делать. Был бы здесь хоть один взрослый, ну почему нет никого? И Лиз вспоминает, как о ней во время болезней заботилась мамочка: Анна дарила ей нежность и тепло, потому что верила, что нет лекарства лучше и надёжнее, чем любовь. И Лиз всегда помогало. Может, Аше тоже не достаёт тепла и любви?

      Лиз краснеет до самых ушей, снимая с себя жёлтую блузку. Раз больше греть нечем, надо рискнуть…

— Что ты делаешь? — спрашивает Аша. Будь она здорова, непременно бы оказала сопротивление, но сейчас вынуждена просто лежать и терпеть, смотря, как Лиз залезает к ней под гору одеял.

— Буду согревать тебя своим телом… В смысле, теплом.

      Ни то, ни другое не вызывает у Аши энтузиазма и не приносит особого удовольствия. А хотя… Лиз обхватывает её рукам�� и прижимается, сворачиваясь в комочек. Она не боится заболеть. Она не боится быть ближе. Аше кажется, что Лиз горячая, будто лава, и оставляет на теле ожоги. Хотя на самом деле это Аша тут будто закипевшая.

— Ты согрелась? — смущённо спрашивает Лиз, осторожно поднимая глаза на неё.

— Да, — отрезает Аша, вызывая одним несчастным словцом у Хаяс целое море радости.

      Лиз лучезарно улыбается, ведь смогла быть полезной, и крепко обнимает Ашу. «Ну за что же мне такое наказание?» — думает она.

— Я тут представила, — вдруг начинает Лиз, — что если бы заболела я, ты бы меня, скорее всего, бросила и ушла.

— Почему?

— Потому что испорченное ты привыкла выбрасывать.

— Значит, это я сейчас испорченная? — усмехается Аша зловеще и сжимает голову Лиз одной рукой, что ей кажется, будто мозг вот-вот взорвётся.

— Не-не-не, всё не так, Аша! — вскрикивает Хаяс и практически за секунду выпрыгивает из-под одеяла. От греха подальше. — Просто… В такой ситуации я не хотела бы быть тобой…

      «А я бы хотела», — думает Аша. — «Иногда, бывает, так хочется быть тобой, Лиз. Но не могу, и не смогу никогда. Потому что я — это я».

— Ну почему ко мне сегодня липнет всякая зараза? — Аша приподнимается с кровати и внешне уже даже выглядит лучше. Хоть это и не возможно, кажется, она выздоровела от одного лишь тёплого прикосновения.

— Это меня ты заразой обозвала? — шипит Лиз, пока краснеет от смущения и одевается. Лишь поймает взгляд Аши на себе — тут же дрожит, боясь, что её будет ждать очередная лекция по поводу того, кто и где испортился.

      Кажется, Лиз тоже начинает заболевать. Только болезнь не такая уж простая. Она словно яд, пронизывающий тело: может или убить, или парализовать…

      Или стать лекарством.

art by ansharvain

[flamarina]

Рука и сердце

      Им нечасто доводилось встречаться, но когда это всё-таки случалось, они проводили время в полнейшем молчании. Аша сама по себе не утруждалась долгими разговорами за чашкой кофе, а Лутц и не знал, с чего начать беседу. Не было ни слова, сказанного ими, но всё равно выглядело так, будто эти двое существуют в гармонии и понимают друг друга. Оба погрязли в своих чрезвычайно важных и неотложных делах. Оба кажутся всемогущими, хотя в их власти далеко не всё. Например, они сами.

— Мне кажется, с Вами в последнее время не всё в порядке. Должен ли я беспокоиться? — деликатно начинает Лутц, зная, что лезет не в своё дело. И всё же он переживает.

— Не думаю, мистер Лутц Сэйроф, — она ставит кофе на столик. Аша разглядывает обстановку вокруг: уютная кофейня, приятная прохлада внутри, аромат свежего капучино. В такие места зовут обычно не на деловые разговоры. — Меня больше волнует, должна ли беспокоиться я?

— Действительно, это всё выглядит странно, — он и сам осознаёт, что начал как-то совершенно не с того, с чего изначально хотел.

      Лутц вообще не понимает, почему вдруг свернул не в ту сторону. Он почему-то не может адекватно собраться с мыслями в её присутствии, хотя раньше проблем с этим вроде не возникало. Просто непробиваемый отсутствующий взгляд Аши тревожит Лутца, ведь он совершенно не догадывается, какие мысли поглощают её в этот момент. Даже если что-то плохое — она не покажет этого, и намёка не даст, оттого понять её так сложно и оттого сильнее она волнует его разум.

      Лутц умеет создавать всё из ничего и за счёт этого добился многого. У Аши лишь один недостаток, и он отнюдь не помешал ей в достижении своих целей. Аша могла бы и сама устранить его, но почему-то не делала этого. А, может, она не могла всё-таки? Точнее, не решалась. За тем Лутц и позвал её на этот разговор.

— У меня предложение, — заявляет он с видом торговца, продвигающего свой товар. Однако Лутц как-то совсем упускает из виду атмосферу, образовавшуюся между ним и Ашей. Кафе, романтика… Без недопонимания не обходится.

— Если Вы желаете получить мои руку и сердце, — начинает она в шутку, хотя её чувство юмора весьма специфическое, — то Вы облажались, — Аша кивает на пустой рукав. С такой улыбкой, будто это для неё ничего не значит. На самом деле Аша, конечно же, сразу поняла, о чём речь, но упустить возможность сказать подобное просто не могла. Лутц замешкался, однако же хватки не терял.

— Я могу создать прочный протез. Если хорошо постараться, от настоящей даже не отличить. Это будет самая прекрасная рука, которой ещё ни у одного человека не было, — он серьёзно подходит к этому вопросу и предложение таки озвучивает, остаётся лишь ждать её согласия.

— Отказываюсь, — коротко и ясно, как и всегда.

— Но почему, мисс Аша? — Лутца обуревает внутреннее негодование не столько из-за самого отказа, сколько из-за того, что он не видит причин для него. — Вы ведь высокорейтинговый маг с превосходными способностями, которые невозможно не признать, и с рукой будет явно проще управляться.

— Я и сейчас неплохо справляюсь, — отнекивается Аша.

      И ведь нельзя сказать, что она неправа. Она не ищет лёгких путей и всем своим видом демонстрирует, что сможет справиться со всем, что бы ни случилось, своими собственными силами, без чьей-либо помощи, да даже без той руки. А тут приходит Лутц и предлагает ей облегчить жизнь. Будто бросает мясо голодной собаке, чтобы та потеряла бдительность и присмирела. Будто хочет наделить её таким ненужным счастьем, чтобы она привыкла к нему и, непременно лишившись его снова, обрела слабость. Но это не то, что Аша может позволить себе.

— Тогда могу ли я сделать что-то ещё? — вздыхает Лутц. Кажется, этой девушке ничем не угодишь. Есть ли у неё вообще какие-то желания?

— Всего лишь… Оставайтесь на моей стороне, — тихо шепчет Аша.

      Это настолько просто, что даже поверить сложно. Неужели она нуждается лишь в этом? Ей не нужны ни тепло, ни холод, ни кто-то рядом? Потому что рядом быть невозможно — как, если за ней не угнаться? Если она стремится к тому, чего из-за её спины даже нельзя увидеть? Поэтому лишь «на её стороне», но ни за что не рядом.

      Если бы у неё была рука, она могла бы подать её кому-то: вести за собой или быть ведомой. Но это же Аша, не так ли?

— Хорошо, — кивает Лутц. — Я и не собирался покидать эту сторону, уж не сомневайтесь. Но… Совсем не понимаю, к чему была эта Ваша шутка про руку и сердце?

— Да, знаете, — Аша отводит взгляд. — Вырвалось. Вот будто бы всегда ждала момента сказать это.

      Улыбается. Шумно отодвигает стул и бросает ему привычное: «До свидания, мистер Лутц Сэйроф». Уходит, как и всегда, бесшумно и далеко. За ней не угнаться. И он смотрит на её удаляющийся силуэт, размышляя, стоит ли её сейчас останавливать.

      Аша хочет, чтобы Лутц оставался на её стороне. У самого его не хватает смелости попросить её остаться хотя бы около него. И нужно лишь дожидаться того, что она вернётся. Ведь Лутца не покидает мысль, что если он сейчас её задержит, Аша пропустит что-то, что ждёт её в будущем. Что он лишит её чего-то.

      Ашу сложно понять, и он не знает, удастся ли ему это хоть когда-то. Поэтому Лутц просто молчит, как молчал до этого. Только теперь иначе.

      Без неё.

art by demiurtch